Вам спасибо за повод и место. Этот комментарий не шибко интересен, но всё-таки лучше, чтобы связь времен не прерывалась даже в житейских мелочах. Иначе - слишком быстро "ложится мгла на старые ступени" (с)
А это - вербальное описание этих людей из рукописной книги Нины Степановны Богдановой, работавшей с 1924 года в течение 7 лет продавщицей минеральных вод (в т.ч. 5 лет на Страстной площади):
"За время работы на Страстной площади мы познакомились с очень многими совершенно своеобразными типами. В двадцатых годах считалась модной картина "Папиросница от Моссельпрома".
Если вам не довелось посмотреть этот фильм, то вы, вероятно, не представляете себе, что это такое. Ну, а я насмотрелась вволю на этих папиросниц. В те времена ларьков для продажи папирос не строили, папиросами торговали с рук хорошенькие девушки, на которых были надеты безобразные форменные картузы с большими козырьками. К груди прижимался огромный лоток с папиросами, повешенный на шею широким ремнем. Одной рукой девушка придерживала лоток, свободной правой рукой подавала папиросы. Около киоска, спиной к памятнику всегда стояли папиросницы, выстроившись в чинный ряд. Почему они должны были торговать стоя? И всегда на одном и том же месте?"
О "большом Мосторге" (ЦУМе, Мюре и пр.) в рукописной книге Н.С.Богдановой "Я шагаю по Москве":
"Здание современного ЦУМа совсем молодое, оно даже моложе меня. Этот дом построил в 1909 году архитектор Клейн для знаменитой торговой фирмы "Мюр и Мерилиз". Естественно, что в дни моего детства и зданием, и роскошным универмагом все восхищались. Мне мама говорила, когда я была маленькая совсем: "Будешь, Ниночка, умной, будешь хорошо учиться - и тебя возьмут к Мюру и Мерилизу кассиршей". Кассиршей стать я не захотела, хоть и была такая возможность, а вот у Мюра, точнее - в этом самом здании, мне поработать довелось.
И москвичи и приезжие, все хорошо знают ЦУМ. А мне думается, что я знакома с ним больше всех. Я-то знаю ЦУМ с доисторических времен, с его, так сказать, "предков", праотцев по советской линии. И даже сама находилась в числе его "прародительниц". В Губтрамоте я работала в отделе "Бесхозимущество". На дорогах скапливались "ничьи" грузы. Тут были и вагоны с имуществом бежавших богачей, и целые эшелоны расформированных армий, да много всякого добра застряло на станциях и полустанках. Мы, пятнадцатилетние делопроизводители, выписывали "приказы" на бесхозяйственные грузы, указывали "ДС товарная", кому именно передать какой вагон. Возможно, что из такого вот "бесхозяйственного" имущества и начал закладываться резерв для будущих снабженческих баз. В 1921 году Губтрамот, слившись с Мострамотом, стал называться Мосснабом.
В 1930 году безработица, наконец, кончилась, и биржа труда направила меня на работу в Мосторгсбыт, как теперь был переименован Губтрамот-Мосснаб. Здесь вот мы и составляли одно целое, и мы и Мосторг, и даже некоторое время я работала на Петровке в современном здании ЦУМ. Потом нас "развели". "Мы" стали Мосснабсбытом и получили во владение дом на Балчуге, а Мосторг остался на Петровке и назывался Мосторгом, пока не стал ЦУМом. Внутри здание ЦУМа очень переделано и перестроено, но все же я могу найти окно на втором этаже, где когда-то стоял мой стол. Вот, клуба нашего теперь уже не сыскать. А был большой клуб с выходом на Неглинную улицу."
В дополнение к описаниям публикатора фотографий - из воспоминаний Н.С.Богдановой "Я шагаю по Москве":
"Здание ГУМа знает каждый, кто бывал в Москве. До революции здесь помещались Верхние торговые ряды, или их еще называли "Пассаж". Мама иногда приезжала сюда за покупками и несколько раз брала меня с собой. Меня поразил стеклянный потолок, ослепила роскошь -фонтан, висячие мостики. Все показалось великолепным. Маленькая была еще и глупенькая. Здание ГУМа выстроено в псевдорусском стиле. Вот и внутри там не великолепие, а псевдовеликолепие. Одна сплошная показуха! Пассаж - по-французски значит "проход". Вот, если в одни двери войти, а в другие сразу выйти, не задерживаясь в магазине, - это еще ничего! А работать целый день - трудно, там такая духотища! Нехватает чистого воздуха.
Я дышала ГУМовским озоном. Здесь ведь не всегда была торговля. После революции здесь помещались какие-то учреждения. В тридцатых годах приспособили под торговлю один ряд. Но товаров никаких не было. Однажды утром, до работы, я ухитрилась "отхватить" серое в елочку пальто. Так, это была целая сенсация! Магазины прикрыли, и надолго. Во всяком случае, в 1953 году здесь опять были учреждения. И нашу контору на период реорганизации сюда запихнули, так что я здесь некоторое время работала на втором этаже и почувствовала, каково дышится под стеклянным колпаком. ГУМ очень хорош, но я не завидую бедным продавцам. И сама не стремлюсь ездить сюда за покупками. "
Опять из рукописной книги Н.С.Богдановой "Я шагаю по Москве" (написана в 1978 году):
"Наша современная детвора знает, что такое "микрорайон", но, конечно, не знает слов "приход" и "прихожане". А ведь прежде в Москве было очень много, так называемых, "приходских" церквей, к которым "приписывались" жители близлежащих домов.
Когда мы жили на Новинском бульваре, то были прихожанами церкви Иоанна Предтечи. Это очень большая, очень интересная церковь, и мы все ее хорошо помним, так как слишком долго прожили на своем уголке и слишком много раз бывали в этой церкви. Поэтому придется рассказать о ней поподробнее.
Церковь стояла в глубине двора, там, где сейчас большой дом с башней и, так называемый, "флотский" магазин. Со стороны бывшего Кречетниковского переулка к церкви примыкал очень большой, тенистый сад. Детьми мы там любили гулять. Стены церкви были покрыты очень интересными росписями. Одна из них изображала царскую дочь, красавицу Саломею, которая танцует с блюдом в руках, а на блюде - голова Иоанна Предтечи. Престольный праздник нашей церкви был "Усекновение главы Иоанна Предтечи" и относится именно к этой фреске. В этот праздник запрещалось есть яблоки, считалось грехом, потому что сказано: "голова Иоанна покатилась, как яблоко".
Галя /примечание: младшая сестра автора/ впервые проявила свою активность, свою инициативность, стала "общественницей" именно здесь, в нашей приходской церкви. Вместе со своей подружкой Надей они ходили убирать к празднику церковь.
Но даже "шефство" такой маленькой девочки не спасло церковь от участи почти всех московских церквей. Церковь была снесена. Прихожане огорчились и выражали недовольство, но, конечно, шопотом. Кем и когда было санкционировано разрушение церкви Иоанна Предтечи, я не знаю. Мы были прихожанами этой церкви, никто ни с какой подпиской к нам не приходил, никто нашего мнения не спрашивал - хотим мы или нет, чтобы
церковь сломали, - смотрим, а церкви уже нет!"
"В раннем детстве я однажды въезжала в Кремль через Никольские ворота. Помню совершенно отчетливо, как извозчик, на котором мы ехали, снял шапку, перекрестился на висевшую над воротами икону Николая-Угодника и пока ехал под аркой ворот так шапки и не надевал. Лошади шли шагом. Все прохожие мужчины были с непокрытыми головами. Вероятно, Никольские ворота считались раньше священными. Сейчас около этих ворот устроен подземный туалет" (из рукописи "Я шагаю по Москве" Н.С.Богдановой)
В отличие от легковых машин ("мобИлей"), грузовики в российском крестьянском простонародье именовались "мОторами" (из свидетельств о моем прадеде (рожд.ок.1860 г.)
