Главной проблемой, с которой столкнулся Г. Д. Лухтанов в своей работе маркшейдером в Семипалатинске, была острая нехватка обученных маркшейдерских кадров, а вернее, полное их отсутствие. Любой рудник, любая шахта не может производить горные работы вслепую, тем более подземные, не имея ориентировку в пространстве (координаты и направление выработок), так же как и без графической и проектной документации, расчета объемов любых работ и т.п.. Всем этим занимается маркшейдерская служба (и далеко не только этим). Она подразумевает проведение сложных инструментальных (геодезических) наблюдений и не менее сложных математических вычислений, причем без права на малейшую ошибку.
Энергичный и деятельный Григорий Дмитриевич занялся созданием учебных курсов. Были у него и организаторские способности и педагогический опыт. Дело в том, что он еще в юности закончил учительскую семинарию, а еще до этого зарабатывал себе на жизнь, подростком работая помощником учителя, а позже занимался репетиторством. Руководство поддержало его инициативу и в 1930 году при учебно-курсовом комбинате им были организованы маркшейдерские курсы. Набирались люди, имеющие, как минимум, среднее образование и, по возможности, обладающие опытом работы на рудниках или шахтах. Осенью 1931 года на базе учебно-курсового комбината был создан Семипалатинский геологоразведочный техникум и Лухтанов там преподавал по совместительству, а с 1934 по 1937 год преподавал в Семипалатинском Педагогическом институте.
Читал он разные курсы от геодезии и картографии до математики и латыни. Эрудиции ему было не занимать, ведь за плечами у него было два оконченных вуза и три курса Харьковского Технологического института (и это не считая оконченной в молодости Учительской семинарии, гимназических курсов и двух начальных школ).
Курсанты первого выпуска, который состоялся 15 июня 1932 года, разъезжаясь по рудникам и шахтам, на обратной стороне коллективной фотографии в обращении к Лухтанову написали:
«Многоуважаемый Григорий Дмитриевич! Являясь очевидцами Вашей самоотверженной деятельности в области подготовки кадров в наиболее важной отрасли промышленности, каковой является горнорудное дело, призванное обеспечить социалистическое строительство черными и цветными металлами, организацией краевых маркшейдерских курсов, мы проникнуты единым стремлением выполнить возложенные на нас партией и рабочим классом задачи, выражаем надежду на то, что мы, в случае могущих возникнуть на нашем пути - еще молодых специалистов – затруднений, в Вашем лице, также как в период нашей учебы, найдем товарищескую поддержку и верную помощь.
Искренне преданные Вам выпускники краевых маркшейдерских курсов. 15 июня 1932 года». Подписи 20 человек.
Это были первые, подготовленные в Казахстане технические специалисты. Из них выросло несколько талантливых руководителей производства, а Б. Керимбаев и Г. Каржаубаев стали видными деятелями в правительстве Казахстана. И таких курсов было несколько в годы 1930-1935, в результате на их базе был образован геолого-разведочный техникум. Это было первое среднетехническое учебное заведение в Казахстане, готовившее технических работников для производства и в первую очередь для шахт и рудников: геологов, топографов, маркшейдеров. Размещался техникум в каменном двухэтажном здании старой постройки. Среди его преподавателей видим В. Гуцевича, геолога-поисковика, впоследствии доцента КазГМИ (о нём упоминает в своей книге «Охотники за камнями» геолог поисковик и писатель Наковник). Другой преподаватель Н.Пальгов, имеющий только среднетехническое образование, стал еще более известным ученым-гляциологом, исследовавшим ледники Заилийского Ала-Тау, дослужившись до звания академика.
Зинаида Дмитриевна, сестра Лухтанова, жившая в те годы в семье Григория Дмитриевича, вспоминала спустя годы о том времени:
«В 28 или 29 году в конце НЭПа в Семипалатинске начались забастовки. Рабочие, грузчики разбили биржу труда, громили учреждения. Нам в Горном округе разбили окна, раскидали документы. С бунтовщиками сражались коммунисты. Помню, наш сосед отбивался кочергой. После погромов, мы перешли на частную квартиру.
В те годы учеба была платная. Гриша получал 125 рублей в месяц и должен был заплатить школе за меня весь месячный оклад. Он рассчитал, что дешевле и лучше будет отдать меня частной учительнице. Так и сделали. За пятый класс я училась у бывшей директриссы гимназии. Каждый день она делала диктанты, и если я мало-мальски пишу грамотно, то этим я обязана ей. А ее сын – горбатый добряк, преподавал нам арифметику, математику, обществоведение и др. На следующий год плата была уменьшена или вовсе отменена, и я пошла учиться в шестой класс обычной школы. Учиться мне было легко, и я даже выделялась хорошей подготовкой, за что бесконечно благодарна брату.
Дома Гриша много работал, занимался с книгами, он ведь учился тогда заочно в Томском горном институте на маркшейдера. Он ездил в Томск на сессии, там же и защитил диплом, таким образом, получив два высших образования: геодезиста и маркшейдера.
Когда я заканчивала седьмой класс, где-то в апреле 31 года открылись курсы коллекторов-геологов, которыми заведовал Гриша. Мне захотелось пойти на работу, так как в это время у Гриши уже собралось нас иждивенцев полным-полно: папа, мама и я. Гриша не возражал, и я пошла поступать. Меня спрашивают – сколько лет, я твердо отвечаю 16, а на самом деле мне было 14. Все же меня приняли, и я успешно и с удовольствием училась. В особенности мне нравилась палеонтология и латынь, так как преподавал Гриша.
Осенью 31 года открылся геолого-разведочный техникум, и я пошла туда учиться. Летом на практике приходилось видеть ужасные картины. В Казахстане шла коллективизация. Люди умирали от голода. Заезжаем как-то в аул около Караганды – пусто, на крышах трупы, по дорогам трупы. В горах басмачи. Нам выдавали боевые винтовки, и мы в маршрут шли (и я тоже), как в бой, с тяжелым оружием. Мне, слава богу, не приходилось встречаться с басмачами, а некоторые геологи погибли.
Зимой через Семипалатинск в Сибирь гнали много раскулаченных узбеков, таджиков, казахов – все бородатые, черные с ненавидящими, жгучими глазами. Многие из них умирали от голода и холода. Их трупы собирали в штабеля на Иртыше, их заносило снегом, а весной уносила полая вода. Тогда выдавали пайки. Несет человек хлеб, а у него голодные бродячие люди вырывают из рук. Но мы не голодали. Кроме основной работы в Казахском геологическом управлении Гриша подрабатывал еще и в Риддере маркшейдером. Там ему и на всех иждивенцев выдавали паек, такой же, как и концессионерам-немцам. – муку, масло, какао в банках».
И опять Зинаида Дмитриевна вспоминает о своих родителях:
«Сколько им, бедным, пришлось перетерпеть! И за что: за свой труд! Папа ведь признал Советскую власть, сразу отдал лавку-магазин. Разрешили трудиться – честно ремесленничал. Раскулачили – пошел в артель. Нет, не дали человеку честно трудиться. Вот какие страшные были перегибы. Но что удивительно мне теперь, папа ни словом не проявлял обиды. Мама же, после смерти детей, причитала, что анафемы разорили людей, пустили по миру. Я маму успокаивала, говорю, что вот мы, оставшиеся в живых, получили образование, живем неплохо. А она мне: - Наших средств хватило бы для образования и вас и ваших детей. В глубокой старости, вот уже на этой квартире, мама даже смеялась, что были богатые, бог с ним, с богатством, только детей жалко (бабушка, прожив 98 лет, при своей жизни похоронила почти всех своих детей. Её пережили только двое: Зина и Дмитрий, - прим. А.Л.). Вспоминала, как первое время, когда их выселили из дома, жили в сарае. Летом на каникулы приехали Митя и Гера. Рубили кур, гусей, жарили, парили и с веселыми Митиными прибаутками ели. Митя не давал унывать. «Только, - говорит мама, - выконица не давала покоя. Ставня в доме оторвалась и висела на одной петле. Как ветер, так пищит. Слухаю, слухаю, да и пиду поправлю, жаль, як оборвэтца».
Позже, когда ребята уехали, перед самым отъездом родителей (видимо в Казахстан. – А.Л.), уже было холодно, мама ночью проснулась от крика: «пионерский дом горит!» (видимо дом Лухтановых был отдан под пионерский дом. – А.Л.) - А я, - говорит мама, - не догадываюсь. Глядь, да это же наш дом горит. Оказывается, еще не горел, а только задымился. Ребята пионеры топили и уронили угли, на пол около печи и он задымился. Хорошо, что люди заметили и все вместе потушили, а то бы родители оказались виноваты.
Мама больная лежит, ей полегчало, она вспоминает свою жизнь. Кричит:
- Зина, иди сюда! А ты знаешь, нам с папой в Семипалатном летом жилось хорошо. Папа заработает денег (чинил обувь в будочке, на базаре, а я и не знала). А я напеку, настряпаю, накормлю Милочку и Лелю (дети Григория Дмитриевича) и за руку с ними гуляем в городском саду».
А.Лухтанов
Продолжение см. Казахский горно –металлургический институт. Г. Д. Лухтанов – учитель и воспитатель инженеров-маркшейдеров. Часть 5.
|
