На восстановлении города Дрездена, 1945г.
У тебя какое-то странное представление о нашей жизни здесь. Вот ты пишешь Ксении, читай по больше классиков, а где же их взять?… У нас нет ни одной русской книги. Два твоих портрета присланные мне мамой, я еще спасла, от дыма они потемнели немного, а книги сгорели все. А знаешь, чего я до сих пор забыть не могу? Пяти мешков угля, полученных за день до бомбардировки. Ты не смейся, уж очень было обидно. Сколько недель мы мерзли, как собаки на нашем чердаке и наконец дорвались до угля! Я ведь доски с крыши крала, да только от них толку мало было. Раньше пришла с фабрики и говорю Ксении: «Давай-ка натопим так, чтоб чертям тошно стало», а она : «Нет, брось, я все так чисто убрала, пол натерла, - так нельзя топить, как ты. Этак у нас через пять дней опять ничего не будет.» А ты лучше об этом не думай, говорю, взлетит все на воздух, хуже будет. Нет куда там! Так оно и вышло. А когда под мостом сидели вспомнила, - а уголь то наш !… Не дала мне затопить, а теперь… «Где же ты светишь и греешь кого ты, мой огонек дорогой!…» Уголь там, а мы здесь. Холодно было. Борис спасал свои книги, но у него нет детей. (Б.Л. Сахаров (1899-1959), брат Е.Л.Савицкой. С 1927 года жил в Германии). А когда у тебя есть дети, тогда берешь узел, набиваешь в него самый прожиточный минимум необходимых вещей, суешь туда же колбасу, кусочек маргарина и сыра, потому что завопит же в конце – концов: « есть хочу!», а откуда возьмешь? А это самое «дитя» стоит в это время у тебя над душой и хнычет: « Мама идем, мама скорей, мама поздно будет, мы задохнемся и т.д. Так какие же тут книги!»
Продолжение следует...
|
